Сергей Худиев: На мемориале «примирения белых и красных», все-таки открытом в Севастополе 22…

На сайте Правозащитного общественного движения «Правда и Вера» опубликована новая запись известного журналиста и богослова Сергея Худиева:

На мемориале «примирения белых и красных», все-таки открытом в Севастополе 22 апреля ( в день рождения Ленина, что весьма показательно!) написано: «Мы единый народ, и Россия у нас одна». Этой же фразой завершил свою речь выступавший на открытии этого мемориала бывший министр культуры Медынский.

Вопрос — в чем смысл этой фразы?

Предположим, это не самовнушение, а объективный факт — народ един и история у него одна, но в мировоззренческом отношении из этого факта вообще ничего не следует.

Приведу более цельный пример — не про народ, состоящий из многих миллионов крайне разных людей, живших в очень разные исторические эпохи, а про отдельно взятого человека — самого себя. Мое сегодняшнее мировоззрение окончательно сформировалось к 28 годам, до этого у меня была неровная эволюция взглядов, я исповедовал множество откровенных ересей и, что еще хуже, участвовал в их распространении всеми возможными способами. Причем, в данном случае неважно даже, каких именно ересей — достаточно того, что это были ереси, т.е. взгляды, противоречащие православному христианству. И поэтому я очень плохо отношусь к своим взглядам того времени, я их осуждаю, я никак не могу их оправдывать и, тем более, ими гордиться. И я осуждаю себя того времени, тот я — это мой, мягко говоря, оппонент сегодня, и никакого «примирения» с этим оппонентом не может быть, потому что это было бы «примирение» правды и неправды, ортодоксии и ереси.

При этом, конечно, тот я и сегодняшний я — это один человек, одна личность, с одной историей, одной жизнью и одной смертью. Вопрос — что из этого факта должно следовать? Разве что тот вывод, что единство моей личности является онтологическим основанием для ответственности за те взгляды, которые я разделял когда-либо, и поэтому я никак не должен забывать свое прошлое и должен выносить ему правильную оценку.

Или я должен сказать, что раз уж «я один и история моей жизни одна», то все мои взгляды и поступки во все ее периоды оправданы, и я обязательно должен примириться с собой того времени? Но тогда можно оправдать вообще все что угодно и сама идея оценки жизни оказывается бессмысленной. Возможно, с каким-нибудь ницшеанством, витализмом или космизмом это вполне сочетается, но с христианством — нет.

Поэтому все эти вымученные попытки придумать какие-то «памятники примирения белых и красных» в итоге приводят только в двум последствиям — во-1х, к полному обессмысливанию и деморализации русской истории, а во-2х, к оправданию именно «красных», которые таким образом полностью прописываются в русской истории именно как «свои», равные всем остальным «своим».