Сергей Худиев: Наткнулся на тезис, что человек не должен определенно говорить о себе, что он…

На сайте Правозащитного общественного движения «Правда и Вера» опубликована новая запись известного журналиста и богослова Сергея Худиева:

Наткнулся на тезис, что человек не должен определенно говорить о себе, что он христианин, потому что настоящий христианин — это крутой святой, а не вот это вот из зеркала. Я понимаю, что это призыв к смирению — но мне он представляется завязанным на сотериологию, которую мне трудно согласовать с возвещением Апостолов.
У Апостола христианская этика исходит из того, что Крещение соединило Христиан со смертью и Воскресением Христа, и сделало их совершенно новыми людьми, в новых отношениях с Богом, несущими в себе новую жизнь. Их поведение основано на этом новом статусе. Например, в послании к Колоссянам,

«Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, Снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы» (Кол.3:12-13)

То есть повеление облекаться в добродетели основано на том, что вы теперь «избранные Божии, святые и возлюбленные», повеление прощать — на том, что Христос вас простил. Если ты не относишься к числу этих самых избранных и возлюбленных — это все вообще не про тебя. Можешь отлично выспаться в воскресное утро.
Отдельный вопрос, можно ли из этого статуса выпасть, но в данный, текущий момент, чтобы к тебе относились повеления Апостола, к тебе должны относиться обетования.
Причем обретение христианами этого нового статуса не есть результат их трудов или усилий, или каких-либо заслуг — это чистый дар благодати и человеколюбия Божия

«Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга. Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно чрез Иисуса Христа, Спасителя нашего, Чтобы, оправдавшись Его благодатию, мы по упованию соделались наследниками вечной жизни» (Тит 3:3-7)

Апостол упирает на то, что «Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости». Добрые дела христианина — необходимое следствие того, что мы призваны в общение с Богом — а никак не предварительное условие, чтобы нас в него приняли. Как пишет Апостол,

«Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, И нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, — благодатью вы спасены, — И воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе, Дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе. Ибо благодатью вы спасены чрез веру, и сие не от вас, Божий дар: Не от дел, чтобы никто не хвалился. Ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять» (Еф.2:4-10)

Ситуация, когда ты, как предполагается, не можешь знать, принадлежишь ли ты к сообществу, о котором идет речь — или ты тут просто зашел архитектурой полюбоваться — делает повеления, с которыми обращается Апостол, к тебе не относящимися. Если я не знаю, христианин ли я вообще, как могу исполнять обязанности христианина?
Но, что, на мой взгляд, хуже — статус христианина воспринимается не как дар Христов, приобретенный Его жертвой, а как достижение самого человека.
Я могу не сомневаться, если меня приняли из чистой милости; если я ставлю вопрос о том, «достоин ли я» — я уже исхожу из того, что меня принимают не из милости, а по достоинствам, которые я вполне могу явить — хотя и не уверен.
Но если мое принятие есть вопрос моих усилий, то жертва Христа оказывается излишней. В сотериологии «по достоинствам» Христос просто не нужен — как еще блаженный Августин писал против Пелагия.
Я знаю, что не достоин спасения — но я знаю, что Христос достоин меня спасти. Это вопрос Его достоинств, не моих. Полагаясь на Его обетования, я могу и должен верить, что я — Его.
Полагаясь на свои достижения, я, разумеется, никак не могу верить, что принят Богом — но, как пишет блаженный Августин, «Вы благочестиво заботитесь о братьях, чтобы они не придерживались мнения поэтов, которое гласит: «Каждый – надежда для себя самого» (Вергилий. «Энеида», кн. 11, ст. 309), – а прибегли бы к тому, что сказали не поэты, а пророки:«Проклят всякий,надеющийся на человека»(Иерем. 17, 5).
Ужас был бы и горе, если бы надеялся на свои достижения — и такая надежда была бы знаком великой самоуверенности и надменности, а точно не смирения. Если я говорю, что не знаю, достоин ли нобелевской премии, достаточно ли я потрудился ради этого, вы (справедливо) сочтете это не смирением, а безумной гордыней. Если быть христианином — это личное достижение, а не дар Христов, предполагать (хотя бы и с неуверенностью) за собой это достижение есть крайняя заносчивость. Может, я трижды герой галактики, но я смиренно не настаиваю на таким статусе. Вот если быть христианином — как и говорит Писание — чистый дар, который приобрел для нас Христос, то сомневаться в этом даре есть неблагодарность. Если меня, нищего и вора, усыновили из чистой милости в добрую любящую семью — то говорить «приняли меня тут или нет, я не знаю» — значит проявлять самую черную неблагодарность.