Юрий Скиба: «Талофа!»
Согласитесь: ничто так не требуется нашему жутко конфликтному повседневью, как осознание необходимости сосуществования языков, обычаев, верований, свободного волеизъявления разных народов. О чём напоминает Всемирный день культурного разнообразия во имя диалога и развития (21 мая). Не случайно само понятие «культура» в переводе с лат. «cultura» столь многозначно: возделывание, воспитание, образование, развитие. Ибо это – длительный, многотрудный, однако ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМЫЙ процесс «возделывания» в наших душах великого искусства взаимотерпимости, сотрудничества и доброжелательности на общее благо! Что вознесено христианством на высшую ступень почитания: «Бог есть любовь» (1-е Иоанна 4:7-16). Об универсальности гармоничного слияния обоих понятий-ориентиров напомнил знаковый эпизод из участия автора этих строк в научной экспедиции в тропическую зону Тихого океана на исследовательском судне «Каллисто».
КОГДА СТИХИЯ СОЗИДАЕТ
— Отдать якорь! – звучит команда. Осторожно «протиснувшись» сквозь узкий проход в кольце рифов, опоясавших лагуну атолла Фуна-Фути, наш работяга-теплоход останавливается. А вместе с ним, кажется, и малейшее движение в поднебесной. Раскалённое солнце прикипело к зениту, влажность воздуха почти стопроцентная. Словом, сущая парилка, только с подогревом не снизу, а сверху. Хочется забиться в самый дальний закуток вселенской печки и лежать, лежать, ни о чём не думая, ничего не желая. Но окружающее властно притягивает к себе.
За рифами – кипенье волн, а здесь тихо и спокойно, будто на озере. На наибольшем островке, посреди раскидистых пальм цепочкой вытянулись вполне современные домики, складские помещения, столбики причальной стенки для швартовки небольших суден. После каменновековой новогвинейской экзотики вдруг такая разительная перемена! Где плетёные хижины на сваях? Куда поделись парусные лодки-однодеревки? Около причала покачивается несколько обычнейших моторок… Выпестованная фантазией сказка южных морей вмиг развеивается.
И «виною» тому, как выяснилось позже, оказался мощный тайфун, за три года до нашего визита разрушивший тамошнее, действительно, по-джеклондонски романтичное селение Фонгафале. Под давлением океанической общественности патронировавшая острова Великобритания выделила в помощь пострадавшим миллион фунтов стерлингов, поставив стройматериалы. Вот и возвели на месте исконных полинезийских хижин… европейские дачные коттеджи. Неужто их жители вместе с привнесённой материальной «цивилизованностью» столь же решительно отказались и от извечного уклада жизни, уникальных обычаев, культуры?
«ПОЮ МОЁ ОТЕЧЕСТВО…»
Чем больше слышу надрывных стенаний отчей суперпатриотической «интеллектуальной элиты» о «губительном влиянии имперской духовной агрессии» супротив единокровников-украинцев, тем чаще вспоминаю гениально простое и поразительно эффективное «противоядие» любым чужеродным поползновениям в гуманитарной сфере. И сей поучительный урок дало махонькое – в пару сотен человек – островное племя «детей моря»…
Представьте себе крытую площадку с невысокой оградой вместо стен. Это – манеаба (дом собраний местной общины). Островитяне организовали там праздничный концерт в нашу честь. Шумливая, весело возбуждённая ватага гостей и хозяев рассаживается вдоль ограды, оставляя свободной центральную часть помещения. Собралось практически всё селение. Отдельно садятся члены совета вождей. На противоположных концах манеабы выстроились две группы местной молодёжи – «конкурирующие» танцевальные коллективы. Наряд бронзовокожих юношей и девушек карнавально пёстр: традиционные полинезийские юбки из пальмовых листьев, головы и плечи украшены цветочными гирляндами. Вокруг большущего барабана – с десяток мускулистых «ударников».
Первые рулады хора, первые барабанные громыханья – и закружило, закипело неудержимое половодье звуков, ритмов, красок. Поют все – музыканты, танцоры, слушатели. На лицах – азарт, в глазах – блеск, движения синхронны. Без каких-либо предварительных репетиций! Разгадка феномена – рядом: каждый всплеск, каждый вздох мелодии гулко отдаётся за пределами манеабы. Это голоса ребятни, густо облепившей окружающие строения и пальмы. Будущие самодеятельные артисты жадно, будто губка, впитывают в себя дух, чувства, традиции родного народа. Даже младенцы на материнских коленях что-то радостно лепечут, крутят черноволосыми головками, протягивают ручки навстречу звукам, тайфуном рвущимся в темень ночи. На глазах творится чудо рождения ГРАЖДАНИНА!
ЧЕМ ЖИВ ЧЕЛОВЕК?
Танец-песня начинается со свистка ведущего. Поёт хор. Затем встают девушки и, покачивая бёдрами в такт мелодии, наглядно подкрепляют смысл слов. В каждом движении – мысль, чувство, образ. Вот солнце (руки тянутся вверх), под ним – пальма (разводятся в стороны), рядом – девушка, ожидающая с рыбалки милого (разыгрывается целая пантомима). Опять свисток, и, держа наперевес длинные палки, вперёд выскакивают юноши: вокруг стелется безбрежный океан – наш кормилец. Он щедр и добр – носит на себе маленькие челны и большие корабли (шесты направляются в сторону «Каллисто»). Но в гневе он жесток и неумолим. Всё громче, тревожнее рокочет барабан. Ведущий неистово взмахивает руками – танцоры пляшут в неимоверном темпе, крыша чуть не взлетает от могучего звукового натиска. Действие достигает апогея: гигантская волна накрывает смельчака – танец и пение на пределе человеческих возможностей. Будто океанские валы, захлестнули они поражённых «каллистян». Вдруг, словно провал, – тишина. Тут срываемся на ноги мы, восхищённо крича и аплодируя.
Не давая опомниться обалдевшим гостям, полинезийцы разыгрывают ещё одну драматичную сценку – смертельного поединка одинокого рыбака с акулами (несколько разрисованных чёрными и синими красками молодцов), хищно атакующими катамаран. Будто предчувствуя грозящую парню опасность, на берегу в отчаянии застыла его «половина», умоляя небо сжалиться. Помощь приходит в виде туч (ряженых девушек), наполнивших парус ветром и погнавших полузатопленную лодку к спасительному берегу. В исполнении ВСЕХ ОСТРОВИТЯН звучит торжествующий гимн жизни, свету, всепобеждающей любви! И – ни одного равнодушного вокруг…
Чем жив человек – крышей над головой? Одеждой? Едой? Всё это здесь несложно вырастить, сплести, поймать. Что же лучше: наше рациональное счастье в четырёх стенах или такое – без пределов, стен, комфорта, трижды убогое, но с роскошными пальмами, голубой лагуной, солнцу и ветру подобными песнями, танцами, трепетно оберегаемыми и передаваемыми от отца к сыну? Не случайно здесь здороваются на удивление доброжелательно – «Талофа!» (тебе любовь). «Талофа! Талофа!» – веет от каждой улыбки, каждого жеста наших новых друзей. Вот он, секрет стойкости праотчей культуры детей моря к социально-культурной экспансии заброд-«цивилизаторов», – ЛЮБОВЬ, куда входят, как в океан: по колени – один уровень, по сердце – другой…
Как же нам, суетным, эгоистичным, нетерпимым, ничего и никого не прощающим «возрожденцам», недостаёт этого возвышающего душу и наполняющего сердце саможертовным благородством Чувства! Под стать воспетому апостолом Павлом: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая и кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1Кор. 13:1-8).
