Юрий Скиба: Мой род спасли… рыба, пчёлы, грибы и жёлуди
Совпадение в нынешнем «мистическом» году (см. «Осталось два месяца до… Конца света?» – «ПиВ», 26.10.2020) начала Рождественского поста с Днём памяти жертв голодоморов сродни единству противоположностей: дня – ночи, плюса – минуса, добра – зла, божественного и бесовского. Особенно наглядное в людской общности: туда, где суетно отвергается первое, очищающее, осветляющее, исцеляющее душу да тело, неизбежно заползает второе, их очерняя, разрушая, губя. Единственный же способ изгнания посланцев ада – ПОСТ и молитва (Мф. 17:14-21). Воистину, что у Создателя – великое благо, антиподом превращается в жуткое, немыслимое лихо…
РАССЕКРЕЧЕННАЯ ПАМЯТЬ
Вот ты, читатель, можешь представить какого угодно, пусть трижды непотребного, отца, сознательно убивающего своё малолетнее дитя, чтобы его… съесть? Либо себя самого – в роли свихнувшегося пожирателя людской плоти, тем паче – родственной. Или хотя бы желанное «меню» из мышей, червяков, слизней, соломы, листьев и коры деревьев, сорняков, отваренных кусочков кожи от старых, изношенных сапог, ремней, прочего отнюдь не пищевого рациона? Тот, кто посетил в своё время выставку «Рассекреченная память», поймёт и простит автору этих строк такие воистину бесчеловечные предположения. Ведь в той жутко-шокирующей экспозиции были преданы гласности предоставленные Госархивом Украины донедавна строго засекреченные документы периода 1932-1933 годов.
ПОДЕЛИСЬ ПОСЛЕДНИМ!
До сих пор стоящие перед глазами бездумно циничные, аморальные, прямо-таки злодейские постановления, приказы, справки, доносы тогдашних единоплеменных и всесоюзных верховодов, направленные на безжалостное очищение отечественного села от «излишков» зерна, невольно высекают родовую память. Так, мамин отец, сельский учитель, после школьных и домашних забот шёл в лес по грибы да жёлуди, которые в растолчённом виде использовались для варки «каши» и приготовления «кофе» (кстати, приятного на вкус и весьма полезного для здоровья).
Либо брал с собой десяток удочек (по числу пальцев на руках) и в любую погоду на всю ночь направлялся к заросшей верболозом да аиром речке Псёл ловить единственную доступную тогда поживу – рыбу. Воткнув удилища в берег или в загодя приготовленную гатку, а зимой – выдолбив прорубь, кормилец клал на каждую леску по пальцу и… сидя, дремал. Как только шнурок дёргался от поклёва, рыбак вмиг просыпался, подсекал добычу, вытягивал её и, насадив на крючок новую наживку, вновь «отдыхал». Глядишь – к утру ведёрко наполнялось несколькими десятками карасей, окуньков, плотвы, а то и увесистых чебаков.
Особая радость посещала хату, когда на перемёт попадался сом – хватало не только родне, но и соседям, коллегам, друзьям, просто вконец истощавшим односельчанам. Конечно, даром: тогда считалось по-христиански непристойным наживаться на горе и бесхлебье окружающих. Долго ещё после отхода в вечность старого учителя его добрым словом поминали земляки: скольким он не только привил знания, а спас жизнь?! Мне же – сберёг неню…
ВОДА-КОРМИЛИЦА
Не верится в столь значительные речные уловы? Приведу сценку из моего детства начала пятидесятых годов. Во двор дедушкиного подворья в сопровождении восхищённо галдящей соседской детворы, тяжело отдуваясь, входит мамин брат Александр, рослый мужик, таща на плече гигантскую щуку, пасть которой свешивалась ему на грудь, а хвост… волочился по земле. Подцепил же он её на блесну, пущенную за лодкой: зубастая хищница, помнится, вытянула почти на три десятка кило!
Подобное по остроте ощущение испытал лишь спустя много лет во время морской тропической экспедиции, где с коллегами-моряками исследовательского судна «Каллисто», бросившего якорь у кораллового атолла, удалось поймать двухметровую рифовую акулу. Но то был Тихий океан, а откуда в не больно широкой и глубокой притоке Днепра взялись подобные рыбины-монстры? В довоенное время там водились и куда более впечатляющие чудища – центнерные сомы!
Свидетельства тому оставил мой второй дядя – Дмитрий (старший мамин брат), почти три десятилетия жизни отдавший морю и исходивший на торговом судне полмира. Не скрою: в значительной мере именно под влиянием его увлекательных рассказов об увиденных экзотических краях, пережитых рейсовых приключениях и я несколько лет мотался по океанским просторам… Так вот, сошлюсь на яркие, запоминающиеся дядины заметки о родной Полтавщине и её неповторимой природе, в частности – о становлении в нашей семье традиции сомоловства. Думаю, почерпнутые оттуда эпизоды будут интересны сущим почитателям крючка да сачка…
ДЛЯ РЫБНОГО УЛОВА – КОННУЮ ТЕЛЕЖКУ!
В пору юности наших родителей ещё не загаженная природа щедро одаривала заботливых хозяев, а то и спасала им жизнь. Так, многодетная дедушкина семья выжила в голодные 30-е годы исключительно благодаря упомянутой речной и лесной «подкормке», служившей едва ли не единственным пропитанием. Соответственно, хорошие рыбаки и грибники были для семей истинными спасателями. Дедушка же Влас Семёнович Безноско обладал, что называется, нюхом на водную и лесную добычу, никогда не возвращаясь домой без весомого гостинца. Свою любовь и знание природы он привил трём сыновьям, дочери – моей мамочке.
Особенно часто рыбачил в удивительно живописном урочище Голубивщина, где Псёл образовывал широкую, с километр, излучину, в центре которой зиял колоссальный омут, получивший название Выр. Там-то на крутом берегу дедушка с помощью сыновей соорудил крепкую гатку, предварительно расчистив вокруг дно и посыпав его песком, чтобы лещи да сомы легче находили приманку из отходов варёной пшеницы и кукурузы. Вместе с прикормкой заглатывались и удочные крючки с насаженными червями, предварительно смазанными валерианой (считалось, что, подобно котам, рыба падка на сей аромат).
Для сомов же использовались крепкие шнуры с живцами-чебаками либо лягушками. В одну из летних рыбацких ночей на шнур попался громадный сомище, пару часов не поддававшийся на все дедушкины ухищрения. Только с помощью косарей, заготавливающих невдалеке сено, удалось вытянуть из омута его владыку. Для доставки того домой понадобилась конная тележка. И не мудрено: сом потянул на добрых девяносто килограмм! В желудке же его обнаружились остатки выдры и кожи с ноги вола, перед тем «оскальпированной» во время водопоя…
ОГЛЯНЕМСЯ НЕСУЕТНО
Младшее поколение сомоловов – трое братьев – однажды «заарканили» пятидесятикилограммового сома… кобилькой (небольшим неводом), которой надеялись поймать около пляжа десяток-другой карасей на ужин. Наткнувшись в воде на крупное препятствие, вначале подумали, что это коряга-топляк. Но когда попытались от неё избавиться, получили мощный удар по ногам: проснувшийся сом начал молотить хвостом по потревожившим его ребятам и едва не утащил за собой. Благо, на крики подоспело несколько парней… Потом в том месте долго опасались купаться рашевчане: разъярённый сом вполне способен утопить взрослого человека… Чем не пресноводная акула?!
Дед же по отцу, которого за окладистую «марксовскую» бороду прозвали Кудлачём, каким-то чудом сумел сохранить от изымания «в фонд державы» несколько пчелиных ульев. Медосбора хватало и для подслащивания семье горько-жёстких отрубных «лепёшек», и для выменивания на что-то более съедобное – картофельные очистки, морковную и свекольную ботву, фасолевые стручки, макуху.
ПЕРЕСТУПИ СВОЙ СТРАХ!
Не слишком ли сгущаю краски? Приведу поразившую выдержку из Постановления Совнаркома УССР и ЦК КП(б)У «О занесении на чёрную доску сёл, злостно саботирующих хлебозаготовки». К таковым (куда в числе многих попала и соседская деревня Лютенька) предписывалось применять, цитирую, «следующие меры: 1. Немедленное прекращение подвоза товаров, полное исключение кооперативной и государственной торговли и вывоз из соответствующих кооперативных и государственных лавок всего наличного товара. 2. Полное запрещение торговли как для колхозов, колхозников, так и единоличников. 3. Прекращение любого кредитования, досрочное стягивание кредитов и иных финансовых обязательств». Словом, полнейшая потребительская блокада… своего же населения! Почище ленинградской в Великую Отечественную (то бишь – Вторую мировую) от врагов-фашистов. Как только лютенчане да им подобные бедолаги выжили в такой немилосердной «заботе о государственных интересах»?!
Задумываюсь: как бы сам поступил на их месте? Хватило бы мужества, подобно земляку-полтавчанину Николаю Реве, написать «отцу всех народов» самоубийственно обличительное письмо, помещённое на стенде: «Ви, Йосипе Віссаріоновичу, говорите, що людина є нашим найціннішим капіталом, а він з року в рік перетворюється в гній. Такого тяжкого життя Україна ще не знала в своїй історії, коли люди їли кору дерев, траву і навіть своїх дітей»? К стыду своему – не знаю. А ты, друже?
